Неточные совпадения
Обломов отправился на Выборгскую сторону, на новую свою квартиру. Долго он ездил
между длинными заборами по
переулкам. Наконец отыскали будочника; тот сказал, что это
в другом квартале, рядом, вот по этой улице — и он показал еще улицу без
домов, с заборами, с травой и с засохшими колеями из грязи.
«Кулаковкой» назывался не один
дом, а ряд
домов в огромном владении Кулакова
между Хитровской площадью и Свиньинским
переулком. Лицевой
дом, выходивший узким концом на площадь, звали «Утюгом». Мрачнейший за ним ряд трехэтажных зловонных корпусов звался «Сухой овраг», а все вместе — «Свиной
дом». Он принадлежал известному коллекционеру Свиньину. По нему и
переулок назвали. Отсюда и кличка обитателей: «утюги» и «волки Сухого оврага».
Под бельэтажем нижний этаж был занят торговыми помещениями, а под ним, глубоко
в земле, подо всем
домом между Грачевкой и Цветным бульваром сидел громаднейший подвальный этаж, весь сплошь занятый одним трактиром, самым отчаянным разбойничьим местом, где развлекался до бесчувствия преступный мир, стекавшийся из притонов Грачевки,
переулков Цветного бульвара, и даже из самой «Шиповской крепости» набегали фартовые после особо удачных сухих и мокрых дел, изменяя даже своему притону «Поляковскому трактиру» на Яузе, а хитровская «Каторга» казалась пансионом благородных девиц по сравнению с «Адом».
Рос
дом. Росли деревья. Открылась банкирская контора, а входа
в нее с
переулка нет. Хомяков сделал тротуар
между домом и своей рощей, отгородив ее от тротуара такой же железной решеткой. Образовался, таким образом, посредине Кузнецкого
переулка неправильной формы треугольник, который долго слыл под названием Хомяковской рощи. Как ни уговаривали и власти, и добрые знакомые, Хомяков не сдавался.
Павел, со своими душевными страданиями, проезжая по Газетному
переулку, наполненному магазинами, и даже по знаменитой Тверской, ничего почти этого не видел, и, только уже выехав на Малую Дмитровку, он с некоторым вниманием стал смотреть на
дома, чтобы отыскать
между ними
дом княгини Весневой,
в котором жил Еспер Иваныч; случай ему,
в этом отношении, скоро помог.
Фаэтон
между тем быстро подкатил к бульвару Чистые Пруды, и Егор Егорыч крикнул кучеру: «Поезжай по левой стороне!», а велев свернуть близ почтамта
в переулок и остановиться у небольшой церкви Феодора Стратилата, он предложил Сусанне выйти из экипажа, причем самым почтительнейшим образом высадил ее и попросил следовать за собой внутрь двора, где и находился храм Архангела Гавриила, который действительно своими колоннами, выступами, вазами, стоявшими у подножия верхнего яруса, напоминал скорее башню, чем православную церковь, — на куполе его, впрочем, высился крест; наружные стены храма были покрыты лепными изображениями с таковыми же лепными надписями на славянском языке: с западной стороны, например, под щитом, изображающим благовещение, значилось: «
Дом мой —
дом молитвы»; над дверями храма вокруг спасителева венца виднелось: «Аз есмь путь и истина и живот»; около дверей, ведущих
в храм, шли надписи: «Господи, возлюблю благолепие
дому твоего и место селения славы твоея».
Между тем ночь уже совсем опустилась над станицей. Яркие звезды высыпали на темном небе. По улицам было темно и пусто. Назарка остался с казачками на завалинке, и слышался их хохот, а Лукашка, отойдя тихим шагом от девок, как кошка пригнулся и вдруг неслышно побежал, придерживая мотавшийся кинжал, не домой, а по направлению к
дому хорунжего. Пробежав две улицы и завернув
в переулок, он подобрал черкеску и сел наземь
в тени забора. «Ишь, хорунжиха! — думал он про Марьяну: — и не пошутит, чорт! Дай срок».
Между тем на площади начиналось движение. Когда оба мишуреса, как сумасшедшие, выскочили из
дома Баси и побежали к своим дворам, оттуда стали появляться люди, быстро пробегавшие из
дома в дом, исчезавшие
в соседних улицах и
переулках. От двора Баси возбуждение разливалось по городу, разнося великую новость: рэб Акива находится
в N…
Деревянный плетень
между домами весь был усеян висевшими на солнце солдатскими фуражками; серая шинель торчала непременно где-нибудь на воротах;
в переулках попадались солдаты с такими жесткими усами, как сапожные щетки.
Квартирка ее находилась
в бельэтаже одного из двух громадных
домов, построенных по петербургскому типу (тогда еще весьма немногих
в первопрестольной столице), образующих целый
переулок между Петровкой и Неглинным проездом, носящий название Петровских линий.